25 июля, после почти двухмесячного перерыва (судейских отпусков) состоялось
очередное заседание по пятому судебному рассмотрению нашего дела.
В предыдущем заседании 31.05.2016 года, вопреки возражениям стороны защиты и потерпевшей было удовлетворено, хотя
и частично, заявленное прокурором что называется «с языка», то есть устно(!) ходатайство
о назначении трех экспертиз: молекулярно-генетической, экспертизы ножа (без
определения названия/вида экспертизы) и психолого-психиатрической.
Суд назначил:
1)дополнительную дактилоскопическую экспертизу;
2) молекулярно – генетическую экспертизу;
3) психологическую экспертизу.
Определение суда от 31 мая 2016 года можно посмотреть здесь.
К текущему судебному заседанию 25 июля обнаружилось, что ХНИИСЭ им.
Бокариуса отказал в производстве молекулярно-генетической экспертизы, так как в
составе института нет соответствующих специалистов (суду это, наверное, не было
известно), но была принята к производству психологическая экспертиза.
Харьковский НИЭКЦ МВД Украины прислал уведомление о невозможности проведения дактилоскопической экспертизы поскольку поставленные вопросы не относятся к компетенции экспертной
специальности 4.6 «дактилоскопичекие исследования». А вопросы были поставлены
такие: 1) каковы размерно-конструктивные характеристики ножа…? и 2) имеет ли
след пальца руки, обнаруженный на ноже, следы, характерные для его переноса с
другой поверхности на поверхность ножа?
25 июля, все также при возражении защиты и потерпевшей, суд сделал попытку исправить допущенные ошибки и вынес новое определение
о назначении экспертиз:
1) назначена криминалистическая экспертиза для выяснения размерно-конструктивных
характеристик ножа, производство поручено Харьковскому НИЭКЦ МВД Украины;
2) назначена трасологическая экспертиза по вопросу механизма образования
следа пальца руки на ноже, производство также поручено
Харьковскому НИЭКЦ МВД Украины;
3) назначена молекулярно-генетическая экспертиза для определения
принадлежности крови по ДНК-профилю в подногтевом содержимом погибшей девочки,
а не принадлежит ли она Сергею?
В обоих случаях (и при предыдущем назначении экспертиз 31 мая, и сейчас)
суд декларирует, что делает это для установления объективной истины по делу,
выполняя неоднократные указания апелляционного суда. Действительная же цель, по нашему мнению, состоит в другом.
Эксперт, который выполнял дактилоскопические экспертизы на досудебном
следствии, не был включен в реестр аттестованных экспертов Минюста и, поэтому,
не имел права этого делать. Экспертизы были выполнены на таком низком уровне и с такими грубыми
нарушениями, что сомнительность его выводов очевидна, наверное, всем. Но самое главное, он
уволился из НИЭКЦ, и вообще из органов, и его уже пять лет ищут и "не могут" найти, чтобы допросить в суде. А в случае не предоставления защите возможности
допросить эксперта, его выводы не могут быть использованы в суде для обвинения.
Защита указывает суду несколько лет на то, что в различных экспертизах по
ножу указываются различные его характеристики. В отсутствие объективных данных
о том, где именно и когда был изъят нож, предъявляемый сейчас как орудие
убийства, ставится вопрос: а кто может утверждать, что в различных экспертизах
описывался один и тот же нож, если там указываются различные характеристики
(разная длина, разная толщина и/или ширина лезвия и т.п.)? И разве новая
экспертиза, которая установит точные «размерно-конструктивные» характеристики
ножа, полученного из суда, снимет поставленный вопрос? Нет.
То же относится и к трасологии по ножу. А кроме того, как можно дать
заключение по механизму образования следа, где предметом исследования должны быть микроскопические детали следа, если нет даже качественного
изображения этого следа – по черно-белой фотографии, распечатанной на «умирающем»
принтере шесть лет назад?
То, что передается экспертам в качестве подногтевого содержимого девочки, также
не имеет надлежащего документального подтверждения своего происхождения (подробнее об этом будет позднее).
Психологическая экспертиза – это отдельная тема. Ее цель – доказать, что
Сергей врет по поводу применения к нему пыток со стороны сотрудников милиции.
Для этого эксперту предлагается исследовать видеозапись следственного эксперимента (мы ее покажем).
Мало того, что нет оригинала видеозаписи, а то, что ею называется, является
копией обрезков записи неизвестного происхождения. Мало того, что по заявлению
о насилии не было никакой реальной проверки (хотя бы дали правовое объяснение факту удерживания человека в наручниках под контролем милиции в течение всего светового дня без официального
оформления). Так теперь еще и «коммуникативную деятельность» Сергея используют
для того, чтобы сказать, что никто его не трогал и насильно не удерживал – об этом,
дескать, говорят его психологические особенности. Как-то, в другом уголовном
деле, мы отдавали на рецензию профессору психологии заключение эксперта-психолога
из института Бокариуса. Оценка выводов эксперта в рецензии была приблизительно
такой: «набор психологических тестов, не имеющих отношения ни к выводам
экспертизы, ни к обстоятельствам конкретного дела».
Действительная цель назначения всех этих экспертиз – собрать новые
доказательства обвинения взамен тех, которые – уже понятно – использовать нельзя.
Но это занятие, во-первых, незаконное, а во-вторых, бесперспективное и
неблагодарное.
Комментариев нет:
Отправить комментарий